Рассказывая о том, как была спасена от фашист­ских захватчиков уникальная коллекция вин „Массан­дры", автор статьи Николай Константинович Соболев пишет о А. А. Егорове, В. И. Лысикове, А. Б. Мельтцере, А. П. Куницыной и других виноделах, все время как бы стараясь остаться в тени их подвига. Но тому, кто побывает в „ Массандре“ и в крымских виноградарских совхозах, эти же самые виноделы и виноградари в пер­вую очередь расскажут о той большой роли, которую сыграл в „массандровской операции“ сам Н. К. Соболев, о том, как он участвовал в обороне Севастополя и орга­низовывал снабжение продовольствием героических за­щитников города-героя. Николай Константинович на­гражден тремя орденами Ленина.

Кто не знает, что такое „Массандра"? В двух километрах от Ялты, у подошвы Крымских гор, расположен один из старейших в нашей стране винзаводов этого комбината с его знаменитым подвалом, построенным еще при князе JI. С. Го­лицыне в 1897 году. Семь широких, как улицы, тоннелей веерообразно расходятся от соедини­тельной галереи. В них хранится замечатель­ная коллекция отечественных и заграничных вин, которую виноделы называют „золотой". Собирать эту коллекцию начал еще князь Во­ронцов, облюбовавший для своих дворцов и имений южный берег Тавриды.

После установления Советской власти в Кры­му все, что осталось от этой коллекции, что было сохранено рабочими и специалистами- виноделами „Массандры1* в пламени граж­данской войны, государство взяло под свой контроль. В 1936 году хозяином комбината ста­новится Наркомпищепром.

Большую помощь „Массандре** оказывает нарком Анастас Иванович Микоян. В это вре­мя главным инженером-виноделом комбината назначают крупнейшего специалиста Алексан­дра Александровича Егорова. Под его руко­водством коллекцию приводят в порядок и на­чинают ежегодно пополнять новыми сортами вин. Под землей, в длинных тоннелях, ровны­ми рядами укладывают бутылки самой различ­ной формы, покрытые толстым слоем пыли, с густым темным осадком на внутренних стен­ках. Сюда привозят из подвалов Воронцова Хе­рес 1775-1848 годов и Саперави 1888 года; из подвалов Голицына — знаменитое „Седьмое небо** и вина из алтайских медов; лучшие му­скаты — ливадийский № 85 и № 35, черный № 88, розовый, Токай, Кагор, Мадера № 83 и № 31, портвейны 1889-1890-х годов №№ 81, 32, 33, белое и красное Каберне, Рислинг, Семильон и многие другие сорта. На отдельных полках — бутылки со старым французским шампанским, испанские и германские вина.

Массандровская коллекция с ее редчайшим ассортиментом становится практическим посо­бием и школой для подготовки виноделов. Здесь наблюдают процессы созревания и старения вина, открывают секреты его долголетия. Тут ежегодно проводят производственные дегуста­ции, которыми всегда с таким вдохновением и блеском руководил А. А. Егоров. Недаром писа­тель П. Павленко назвал его „поэтом вина“.

Старейшая, уникальная в нашей стране кол­лекция „Массандры" за свою историю дважды подвергалась опасности уничтожения. В 1920 году от нее отвели эту опасность рабочие и ви­ноделы, заблаговременно замуровав тоннели. Второй раз коллекцию пришлось спасать уже в годы Великой Отечественной войны. Вот как это было.

Немецкое командование планировало мол­ниеносно захватить Крымский полуостров и оттуда перемахнуть на Кубань и Северный Кав­каз. Но, как известно, защитники Крыма и Се­вастополя сорвали этот Таврический вариант фашистского блицкрига.

...На Южном берегу Крыма наступал бархат­ный сезон. Созревал виноград, шла последняя ломка душистого „дюбека“ на табачных план­тациях. Но вокруг было тревожно. Гитлеров­ская армия подошла уже к Крыму. Советские войска заняли оборону на Перекопском пере­шейке.

В эти дни А. А. Микоян беспокоился об эва­куации в глубокий тыл рабочих и специалистов винкомбината и массандровской коллекции. Я тогда работал директором „Массандры". Сразу же после указания из Москвы был создан опе­ративный штаб по эвакуации.

Вспоминается совещание в Ялтинском рай­коме партии. Тут секретарь райкома Борис Иванович Герасимов, партийные работники, руководители предприятий, учреждений. Спе­циалисты лаконично докладывают о ходе эва­куации. Особенно много хлопот предстоит „Массандре1*. Вместе со мной и А. А. Егоровым пришли в райком директора наших заводов — Василий Иванович Лысиков и Александр Бори­сович Мельтцер.

— Как идет вывозка бочек с вином в порт? — спрашивает секретарь райкома у В. Лысикова.

— До двенадцати часов дня отправлено тыся­ча двести бочек. За сутки — по двести бочек, а с завтрашнего дня начнем вывозить по триста.

Мобилизовали весь гужевой транспорт и автома­шины. Завтра начнем первую погрузку на паро­ход „Одесский горсовет" и рассчитываем закон­чить ее за сорок восемь часов.

— Сократите срок погрузки до одних суток,— предлагает секретарь райкома.— Поставьте на это дело самых сильных и ловких.— И обратил­ся ко мне:

— Николай Константинович, как обстоят дела с упаковкой и отправкой в порт бутылочного, коллекционного вина?

Я заметил, что бутылочное вино отправлять го­раздо труднее, чем то, что в бочках. Тем не менее, уже уложено в ящики и вывезено в порт десять тысяч бутылок. Каждая из них взята на учет, тща­тельно упакована. Правда, на комбинате не хвата­ет упаковочного материала, в особенности, досок для изготовления ящиков, но приняты меры, что­бы все необходимое срочно изыскать на месте.

Днем и ночью шли драгоценные грузы в порт. Днем и ночью не прекращалась напряженная ра­бота на заводах. В тоннелях рабочие старатель­но забивали в наполненные вином бочки чопы и шпунты, укрепляли железные обручи. Бочки от­бирались самые крепкие — им предстоял длин­ный путь. В четвертом тоннеле работали в основ­ном женщины. Их сыновья и мужья уже воевали. Этот тоннель считался святая святых винной кол­лекции. Все его ниши были заполнены старыми напитками, составлявшими драгоценную вино­теку. Александр Александрович Егоров сам руко­водил работами и по упаковке, и по оформлению этих вин. Он просматривал каждую бутылку, показывал, как лучше уложить ее в ящик, обра­щая особое внимание на состояние пробок. Вот он подошел к нише, где хранился Токай урожая 1898 года, немного призадумался, как-то особен­но торжественно взял в руки бутылку и сказал окружившим его работницам:

— Это было сорок лет тому назад, я только что поступил на работу в этот подвал. Помню, мне пришлось разливать вино из бочек в бутыл­ки и укладывать в эти ниши. „Ай-Даниль“—тоже предназначался для длительной выдержки...

И хлынули воспоминания.

Более века назад из Венгрии на Южный бе­рег Крыма завезли высокосортные токайские лозы. Состоятельные люди закладывали план­тации маленькими участками, вино выраба­тывалось в небольшом количестве, и пить его тоже могли только богачи. Токайские лозы у нас хорошо прижились, почвенные и климати­ческие условия Крыма оказались для них даже более благоприятными, чем на родине. И при Советской власти токайские сорта винограда стали разводить у нас большими массивами.

Александр Александрович неожиданно пре­рвал свой рассказ и попросил стоявшую рядом винодела Анну Петровну Куницыну принести бокалы.

— Через несколько минут — перерыв, и мы попробуем это вино.

Все оживились. Егоров сам с большим искус­ством — это тоже надо уметь! — удалил „бар­хатную" пробку. Она достаточно хорошо сохра­нилась, и на ней отчетливо была видна дата: 1898 год. Из ящиков сложили стол. Егоров на­полнил дегустационные овальной формы бока­лы, и вино заискрилось, заиграло золотом. Он поднял свой бокал против света, повертел его, а затем медленно, небольшими глотками стал пробовать. Все это он проделал молча, торже­ственно. Лицо Александра Александровича за­светилось: напиток превзошел все его ожида­ния.

Александр Александрович Егоров — это це­лая эпоха в советском виноделии. Он прожил долгую, полную трудных творческих поисков жизнь и умер совсем недавно, не дожив все­го месяца до своего 95-летия. Вот что он на­писал о себе: „Род Егоровых происходит из государственных крестьян Тверской губер­нии. Дед мой, Ефим Егорович, окончил гим­назию и Московский университет по есте­ственному факультету. Затем работал по школьно-образовательному делу. Отец, Алек­сандр Ефимович, окончил также Московский университет по тому же факультету и рабо­тал преподавателем в гимназиях. Я последовал примеру деда и отца, поступил в тот же универ­ситет на естественноисторический факультет и окончил его в 1897 году“.

С тех пор вся жизнь А. Егорова была связана с виноделием. Начав рядовым рабочим в вин­ном подвале, он стал затем создателем замеча­тельных „золотых** марок вин в Крыму, Грузии и Азербайджане. Особенно много энергии, та­ланта отдал Александр Александрович „Массандре**.

Но вернемся к тревожным дням войны. На втором заводе в лихорадочном темпе готовили к эвакуации всемирно известную массандров­скую Мадеру — под открытым небом, на спе­циально заасфальтированных площадках, по нескольку лет лежали сделанные из крепкого дуба бочки с Мадерой. Вместе с главным ви­ноделом Александром Борисовичем Мельтцером, известным специалистом по крепким ви­нам, мы направились на открытую площадку. Здесь было многолюдно, шумно и тревожно. Го­товили к отправке мадеру и портвейн давниш­них урожаев. Автомашины безостановочно мчались в порт и обратно.

С каждым днем на втором заводе вина оста­валось все меньше и меньше. Заканчивалась упаковка и отправка коллекции. Остальное было решено замуровать в горе. В подземелье спрятали сто семьдесят тысяч бутылок. В нишу положили знамя комбината „Массандра** и при­каз по управлению, в котором перечислялись все, кто в эти суровые дни активно участвовал в эвакуации коллекции вин. Это был особый документ, непохожий на обычные приказы по заводу. Он заканчивался словами, в которых была наша вера в грядущую победу: мы непре­менно вернемся, достанем замурованные вина и первый бокал поднимем за мужество совет­ских воинов. Так было сказано в приказе, так оно потом и произошло!

...Октябрь 1941 года на исходе. Теплые осен­ние дни стоят на крымском берегу. В клубе со­брались рабочие и специалисты. Секретарь обкома партии кратко проинформировал о по­ложении на фронтах, о зверствах фашистов на захваченной ими территории. Затем выступи­ли рабочие, виноделы.

И тут же по предложению А. Егорова среди массандровцев начался сбор денег на построй­ку самолетов и танков для Красной армии.

Вечером я пригласил в управление комбина­та старейшего практика-винодела Ивана Васи­льевича Федорова. Еще юношей он приехал в Крым и поступил на завод простым рабочим. При Советской власти получил возможность освоить технологию выработки крепких вин, стал мастером, а потом — помощником виноде­ла. В первые же дни войны Иван Васильевич от­правил на фронт своего единственного сына — агронома-виноградаря Петра и теперь терялся в догадках, что может означать записка, срочно призывающая его в управление. И только тогда успокоился, когда услышал от меня: „Мы Вас пригласили по важному делу. Дирекция и пар­тийная организация назначают Вас ответствен­ным за сопровождение коллекции, дальнейшее хранение и уход за коллекционным бутылоч­ным вином. Скоро начнется погрузка на паро­ход. Коллекционное вино будет доставлено в один из черноморских портов, а затем перегру­жено в вагоны для отправки дальше в тыл. В Вашем распоряжении сутки".

— Выполню при любых условиях! — четко, по-военному ответил Федоров.

...В первые дни ноября 1941 года, когда фаши­сты уже ворвались в Крым, управление „Массандры“ получило распоряжение немедленно начать уничтожение оставшихся в Крыму мо­лодых вин на 1-м и 2-м заводах. И сейчас тяжко вспоминать о том, как это происходило, люди плакали, но задание выполняли: рабочие, во­оружившись ломами и топорами, выбивали у бочек донья, отвинчивали люки в купажных железобетонных бассейнах, огромных бутах. Вино под большим напором мощными струями устремлялось в цементированные каналы, ре­чушки, а затем по крутым склонам и по изви­листым оврагам — в море. Даже воздух стал пьянящим, а морская вода в голубой Ялтинской бухте обрела розовую зловещую окраску...

Между тем, завершался последний, пятый рейс пароходика „Массандра" в Новороссийск и Анапу. Сколько раз его бомбили вражеские самолеты! Но все кончилось благополучно. За­дание правительства было выполнено. Всего из Ялты вывезли 57 тысяч бутылок коллекции Массандры и миллион двести тысяч литров ма­рочного бочкового вина: мускаты, Пино-Гри, мадеры, портвейны. Из портов Новороссийска и Анапы все эти вина были отправлены даль­ше, уже по железной дороге, в Тбилиси, Баку, Куйбышев.

...И вот наступил долгожданный день — Крым освобожден от гитлеровских захватчи­ков! Бесценное народное сокровище снова вер­нулось в Ялту. Велика была радость коллектива „Массандры"! В нишах, как и до войны, поя­вились надписи: Херес 1775 года; Мускат 1910 года; вино „Седьмое небо"; Мадера 1937 года. Десятки тысяч бутылок заняли прежние места. За спасение массандровской коллекции многие рабочие и специалисты комбината были удо­стоены высоких правительственных наград.

С тех памятных времен прошли десятилетия. Сосуды со старыми коллекционными винами, бутылки самой различной формы опять окута­лись толстым слоем пыли и паутины. А специа­листы знают, что чем толще этот слой, тем цен­нее вино. Ныне тысячи наших и иностранных туристов с восхищением осматривают золотую коллекцию — благодаря тем, кто спас ее от фа­шистских варваров.

Николай Соболев, Заслуженный агроном РСФСР